Под сенью леса

Животный мир Каменностепного оазиса десятилетиями складывался стихийно, без направленного воздействия человека. Только в годы закладки первых лесополос возле молодых насаждений ставились шесты со скворечниками, чтобы хотя бы минимально защитить деревца. А далее в степном ландшафте создавался новый биоценоз, новое сообщество растений и животных, не имевшее аналогов в дикой природе. Одни животные добирались сюда из соседних островных лесочков и пойм маленьких речек, другие прилетали, третьих завозили случайно. Те, для кого жизненные условия были подходящи, оставались жить и плодиться; другие навещали оазис как гости; при весеннем и осеннем перелетах, на кочевках. Но с ростом лесных полос эти посещения все чаще завершались оседанием на гнездовье или постоянное пребывание. Для некоторых видов зверей и птиц существование на новом месте было сопряжено с риском, для других те же условия были равноценны заповедному режиму. И вот, в основном за счет последних, в Каменной Степи постепенно складывалась саморегулирующаяся экологическая система, в которой человеку все-таки приходилось присматривать за основным фактором среды - древостоем лесных полос.
Одновременно лесные насаждения изменяли условия жизни коренных степняков, часть которых существовала на косимых и некосимых залежах оазиса, другая - на возделываемых межполосных полях. Исчезновение видимого горизонта, подъем грунтовых вод, засорение части залежей кустарниками и деревьями, создававшими местами непроходимые заросли, никак не благоприятствовали тем, кому для жизни необходимы обширные, сухие и открытые пространства.
Первыми поселенцами полезащитных, прибалоч-ных и всех иных насаждений Каменной Степи были птицы. Сначала те, которые гнездятся на кустах, на траве и земле, чье благополучие зависит прежде всего от возможности надежно спрятать гнездо. Зоологи нескольких поколений проследили, как создавался и изменялся животный мир преобразующегося ландшафта, упустив, однако, тот момент, когда в молоденькой полосе защебетала первая коноплянка, защелкал первый соловей, меланхолично просвистела свою заученную песенку садовая овсянка и, шмыгая в реденьких кустиках, недовольно застрекотала серая славка. Но в том, что первыми были они, нет ни малейшего сомнения, ибо с этой четверки начиналась птичья жизнь почти во всех полосах, существование которых находится под контролем зоологов со дня закладки.
Славка и коноплянка покидают насаждение как только немного поднимутся и начнут смыкаться деревца, а соловей и овсянка остаются в них навсегда. Каменная Степь, если учитывать только площадь лесных полос, - самое соловьиное место во всем Черноземье. Такое обилие во многом объясняется тем, что ни в одном естественном массиве на одну и ту же площадь насаждения не приходится такой длины кустарниковых опушек, к тому же очень удобных для гнездования. Поэтому и живут в узких полосах бок о бок и птицы светлых мест, и лесные виды. Это только подчеркивает своеобразие и особенность насаждений как биотопа.
В мае, пока не пробудились деревья позднего дуба, а молодая листва его раннего собрата и других пород еще так мягка и шелковиста, что не шумит, а чуть слышно шелестит под свежим степным ветром, найдется не одно место, с которого можно наслаждаться пением сразу нескольких соловьев, сравнивая мастерство пернатых певцов. Но, вблизи прудов и двух водохранилищ теряется прелесть птичьего пения, потому что вместе с прилетом соловьев отсюда на месяц исчезает тишина: начинают греметь дикие и несчитанные хоры озерных лягушек, слышные в тихие ночи за километры.
Однако все, что касается истории животного мира Каменной Степи, особенно ее лесополос, в течение первых трех десятилетий с начала работы экспедиции В. В. Докучаева, остается предположительным. Только в 1921 году эта местность была обследована специальной зоологической экспедицией под руководством профессора Московского университета С. И. Огневой. Она возобновила естественно-историческое исследование Воронежской губернии, начатое еще до первой мировой войны. К сожалению, материалы, оставленные этой группой, умещаются на половине страницы.
В лесополосах тех лет уже обитали такие виды четвероногих, как землеройки, лесная мышь и рыжая полевка, т. е. лесные виды. А ведь Каменная Степь тогда полностью была изолирована от ближайших естественных лесов. В полосах гнездилось много горлиц, иволг, чернолобых сорокопутов, сорок, разных славок, чечевиц, соловьев и садовых овсянок. В высоких насаждениях селились большие колонии грачей, кобчиков и пустельг.
Грачей тут и поныне немало. И каждого, кто входит или въезжает в нынешнюю Каменную Степь, словно приветствуют хрипловатым карканьем сотни грачей, многие из которых перестали покидать на зиму свое многолетнее пристанище.
Хотя стратегия охраны природы требует сохранения всех видов растений и животных, среди тех и других немало таких, численность которых должна искусственно сдерживаться. Это не только вредители и сорняки, с которыми ведется постоянная борьба, подчас без расчета на полную победу, но это и те, о чьей роли в хозяйстве и природных сообществах нельзя сказать однозначно. Когда их мало, они почти необходимы, когда же их число переходит за определение "много", приходится временно объявлять их почти вне закона. В первую очередь это можно отнести к грачам. Пожалуй, нельзя отыскать во всем донском подстепье место с концентрацией грачиных колоний, подобной той, которая существовала в Каменной Степи еще 30 лет назад. Правильнее было бы назвать огромное поселение черных птиц сверхколонией, состоящей из нескольких крупных грачевников в старых полосах северной части оазиса. Более 4000 пар гнездились там в 1956 году. С прилетом хозяев колоний и до вылета нового поколения несмолкаемый грачиный гам висел над Каменной Степью. Особенно шумно становилось там в последние дни сидения птенцов в гнездах. Когда же слетки начинали пробовать крылья, круглые сутки творилось такое, что трудно передать словами.
Эта масса крупных птиц должна была кормиться сама и кормить 10 000 птенцов тем, что могла собрать и наловить на окрестных полях. Весной 1956 года было проведено детальное изучение питания грачей в Каменной Степи. Оказалось, что ежедневно они вылавливали не менее 1200 серых полевок, необычайно расплодившихся за предшествующую многоснежную зиму на полях озимых хлебов. Некоторые птицы за один прилет приносили птенцам до 300 гусениц совок, до 40 клопов вредных черепашек. Но тогда же на прилегающих к лесополосам с грачевниками полях кукурузы уже на стадии двух листиков уничтожалось 15-20 растений из каждых 100.
Много лет все реже звучат над полями и степными заповедниками оазиса песни полевых жаворонков, ибо грачи, прочесывая буквально каждый метр земли, находят их гнезда и выбирают из них и яйца, и птенцов. А на примере березовых лесных полос еще несколько лет назад можно было демонстрировать средообразующую деятельность грачей, которые обламывали весь годичный прирост веток. Под нагромождением тяжелых многолетних птичьих построек переламывались стволы еще живых деревьев. Береза в большинстве полос, заложенных в 1901 и 1903 годах, погибла исключительно по вине грачей.
Почти все сказанное о грачах можно отнести и к сорокам, с той лишь оговоркой, что их в сотни раз меньше и рассеяны они по всему оазису летом, а зимой живут в поселках и деревнях. Сороки могут гнездиться уже в десятилетних насаждениях. Предпочитают они деревья робинии, лжеакации и непролазно колючие кусты лоха, в которых могут устраивать гнезда на высоте ниже человеческого роста. Прочные, тщательно промазанные землей постройки с крышей из сухих прутиков могут без ремонта держаться на ветках годами, что говорит о незаурядных строительных способностях этих птиц. Иногда обстоятельства заставляют сорочьи пары сооружать два и даже три гнезда в сезон.
Сорока - неисправимая разорительница чужих гнезд. Из певчих птиц достойный отпор ей могут дать только иволга и сорокопут. Ее гонят из своих колоний грачи. Скопом сорокам удается буквально сдернуть с гнезда насиживающую пустельгу или ушастую сову и при них же растащить все яйца. Ловят сороки слетков мелких птиц, вдвоем могут одолеть месячного зайчонка. И уничтожение нескольких сотен хлебных жуков и десятка полевок и мышей не может служить смягчающими обстоятельствами при обвинении сороки в настоящем злодействе.
Свободные постройки сорок необходимы той же ушастой сове и пустельге, которые сами не могут построить себе гнезда. Кроме них, в сорочьих гнездах выводят птенцов два маленьких сокола - чеглок и кобчик, совка-сплюшка. кряква, камышница. В Каменной Степи установлен редчайший факт поселения в сорочье гнездо сизоворонки.
Обеспечивая "недвижимостью" несколько видов птиц, присутствие которых желательно везде, сорока одновременно должна находиться и под сдерживающим контролем, и под охраной. В недалеко расположенном Эртильском лесоаграрном оазисе, где сороки не было 50-60 лет, не гнездились и ее "постояльцы", примеры полезной деятельности которых давно стали хрестоматийными.
Ушастые совы охотятся за мышевидными грызунами на полях ночами, но те пять-шесть майских и июньских недель, когда идет кормление птенцов, хищницы ловят зверьков под пологом насаждений и при свете солнца. Задолго до заката из густой листвы деревьев слышится сипловатый просящий свист совят-слетков. Он не прекращается всю ночь, и взрослые совы летят на него с добычей, как на звуковой маяк, ускоряя этим охоту. В богатые мышами годы ушастые совы не покидают оазис круглый год. На зиму сюда прилетают даже птицы, гнездившиеся в других местах. В старых прибалочных полосах немало деревьев позднего дуба, они никогда не сбрасывают листву на зиму полностью. Жухлые рыжеватые листья могут скрыть целую стаю сов, которые частенько собираются на день вместе, а всю долгую зимнюю ночь охотятся кто где. В такие годы а совиной семье могут расти шесть-семь птенцов. Вылавливают эти совы, конечно, мелких птиц, но на каждые 100 грызунов приходится не более пяти овсянок, зябликов, воробьев, да и то в те периоды, когда с привычной добычей охота не ладится, когда голод заставляет отрывать голову даже своей "благодетельнице" - сороке. Мелкие грызуны в иные годы поражают своим числом, а то и исчезают чуть ли не поголовно и бесследно. Тогда и совы, будучи не только не в состоянии вырастить птенцов, но и прокормиться сами, исчезают тоже.
Маленькая сплюшка, приятный голос которой слышится летними ночами в старых лесополосах, охотится в основном за ночными насекомыми. Бабочки совки - ее самая обычная добыча. В этом отношении она не так зависима от состояния кормовой базы, как ушастая сова, но поселяется в Каменной Степи значительно реже.
Сталкиваясь с угрозой бескормицы, пернатые мышеловы быстро меняют свое местопребывание в любой сезон. Хищным зверям это дается труднее, особенно оседлым. Это, например, лесная куница, проникшая в Каменную Степь из расположенного в 25 километрах Шилова леса только во второй половине столетия, когда подросшие придорожные и колхозные лесополосы связали оазис с массивом своеобразным экологическим мостом. Зимой куница отсиживается в тепле под снегом, наметенным в насаждения сугробами нередко выше человеческого роста. В остальное время года ее убежище - гнезда сорок, которых, к сожалению, не становится больше по вине самой же хищницы.
Возможно, что куница, обнаружив на новом месте обилие легкой добычи, предпочла ее грызунам. Этой добычей стало содержимое гнезд сорок и грачей. Нападения первых одиночек вначале не вызывали тревоги среди птиц. И лишь участившиеся ночные нападения с похищением яиц и птенцов не могли не повлиять на отношение птиц к месту гнездования. Тем более что в грачиных общинах тревога, поднятая среди ночи одной птицей, могла перерасти в поголовную панику. Наседки, слетев с гнезд, с тревожными криками кружат в темноте, подолгу не возвращаясь обратно. Яйца остывают, нарушается нормальное развитие зародышей, в результате нескольких куньих нападений жизньпод скорлупками может угаснуть от ночного холода.
В течение почти десяти лет одна за другой снялись с обжитого места несколько многосотенных грачевников, переселившись в молодые лесополосы на значительном расстоянии от оазиса. Остались лишь те, которые гнездились в приусадебных насаждениях. Здесь лесная куница не может хозяйничать безраздельно из-за конкуренции с каменной куницей, проникшей в Каменную Степь примерно в те же годы в результате интенсивного расселения по всем областям Черноземья. Каменная куница, или белодушка, тяготеет к населенным пунктам, не опасаясь соседства человека, легко избегает собак и хорошо уживается с обычным здесь темным хорем.
Если от сороки в значительной степени зависит благополучие нескольких видов достаточно крупных птиц и хищных зверьков, то строительная деятельность дятлов обеспечивает существование в лесополосах Каменной Степи большого числа (в основном мелких) птиц, гнездящихся только в дуплах или специальных гнездовьях. Дятлы - птицы зрелого леса, в котором есть хотя бы несколько больных или заболевающих деревьев. Они только на летних кочевках могут появляться в хвойных и лиственных молодняках, но для более постоянного пребывания дятлу на ночь или в непогоду нужно собственное или выдолбленное ранее кем-то дупло.
Первое гнездовое дупло пара больших пестрых дятлов выдолбила в стволе 55-летнего ясеня в густой водораздельной полосе стометровой ширины весной 1956 года. До этого дятлы и их малые сородичи лишь изредка зимовали в оазисе, о чем свидетельствовали зимовальные дупла, выдолбленные в пораженных чешуйчатым трутовиком стволах клена американского. Первое гнездование дятлов было как бы сигналом, что древостой Каменной Степи начали поражаться болезнями, свойственными деревьям естественных лесов, а оседание на гнездовье других видов дятлов очень скоро подтвердило это подозрение.
В конце семидесятых годов в любой из 80 лесных полос, заложенных в 1893-1907 годах, можно было отыскать дупла большого, среднего и малого пестрых дятлов, встретить самих птиц с птенцами. Этот факт дает основание считать эти полосные насаждения лесом и в экологическом смысле этого слова. В Каменной Степи гнездятся лишь три из пяти местных видов дятлов, но для жизни одного из них, белоспинного, нужен очень больной лес, в котором деревья погибают ежегодно, а для седого необходимо достаточное количество муравейников: с муравьями же в Каменной Степи бедновато.
Изготовленных дятлами дупел достаточно для тех мелких дуплогнездников, которые обитают на лесопокрытой площади. Дятлы привлекли в оазис лазоревку, горихвостку и мухоловку-белошейку, предоставляя им свои гнездовья. Конечно, можно было просто развесить искусственные гнездовья. Однако в Каменной Степи не стоит заниматься искусственным привлечением птиц, так как опыт есть опыт, и естественный ход событий более желателен, нежели поспешное, но не всегда эффективное обеспечение биологической защиты насаждений. Тем более, как показало время, некоторым широко распространенным и обычным видам птиц, например зарянке, серой мухоловке, дубоносу, зеленушке, пеночкам было явно недостаточно корма и удобных для гнездования условий, чтобы стать обитателями оазиса сразу после того, как эти условия сложились. Наиболее обычная в любое время года в оазисе большая синица стала гнездиться в лесополосах до появления там дятлов, занимая прикорневые дупла в стволах ильмовых. Часть этих синичьих гнезд разорялась лесными мышами, но все равно виду удалось закрепиться самостоятельно.
Экологическая обстановка Каменной Степи оказалась благоприятной еще для одной лесной птицы, осторожной и скрытной, - ястреба-тетеревятнина. Гнездование даже двух-трех пар тетеревятника в оазисе докучаевских лесных полос - явление уникальное в сравнении с территориальными нормами этого вида. Первое их гнездо, ежегодно надстраиваемое, стало похоже на орлиное. В нем обычно селятся две пары маленьких летних квартирантов - полевых воробьев. В гнездовое время на ястребе-самце лежит обязанность обеспечения кормом всей семьи. Поэтому неподалеку от гнезда чаще всего попадаются кучки черно-белого пера ощипанных им взрослых сорок и сорочат, за которыми он охотится. Поведение этих ястребов более скрытное, нежели тех, которые обитают в больших лесных массивах. Они молчаливее и осмотрительнее, почти никогда не показываются открыто.
С появлением в Каменной Степи гнездящихся тетеревятников в радиусе не менее километра от их места обитания исчезли серые вороны. Одно лишь это обстоятельство "оправдывает" все проступки ястребов в отношении мирных животных, ибо ворона, да еще не в одиночку, - более опасный для них враг.
С другой стороны, ворону "поджимает" в оазисе ворон, регулярно гнездящийся в широких насаждениях. Будучи, как и тетеревятник, настоящим домоседом, ворон не терпит присутствия вороны на своей территории даже зимой, но он не может нанести охотничьей и полезной фауне урон, сопоставимый с тем, который могли причинить пять-шесть пар серых разбойниц, поселившись на том же пространстве. Такое в жизни фауны Каменной Степи уже было: по какой-то причине в 1960-е годы исчезли из оазиса одна за другой две пары обитавших там воронов, и в короткое время вороньих гнезд там стало не меньше, чем сорочьих. А затем пошло на убыль число певчих птиц, чьи гнезда разорялись воронами. Страдали даже те из пернатых, кто сильнее самой вороны. Из десяти зайчат, несмотря на охранный режим, до осени доживали один-два. С возвращением же ворона и поселением тетеревятников положение постепенно выправилось: фазанки успешно выводят птенцов на заповедной залежи поблизости от гнезда воронов. В полосе, где живут тетеревятники, два новорожденных косуленка целый день лежали на виду у ястреба-самки и остались живы. Ворона такого случая не упустила бы ни за что!
Косуля появилась в Каменной Степи, видимо, в одно время с лесной куницей. Основным местом существования этого маленького оленя в Черноземье был и остается Шипов лес. Отличаясь сильно выраженной оседлостью, косуля неохотно оставляет привычные местообитания, особенно если переселение связано с преодолением открытых пространств. Создание сплошной сети полезащитных насаждений, связавших Каменную Степь с Шиповым лесом и Хреновским бором, создало условия для расселения вида. Каменностепной оазис объявлен постоянно действующим заказником.
Обосновавшись в южной части территории землепользования института, около первого водохранилища, косуля не изменила поведения лесного животного и, по крайней мере днем, предпочитает не выходить за пределы насаждения, где о ее присутствии в бесснежное время года свидетельствует масса характерных лежек: ложась на отдых, животное разгребает лесную подстилку до земли. Осенью косуля становится почти единственным, кроме мышей и немногих птиц, потребителем огромного урожая желудей. В зимнее время она питается исключительно веточным кормом, не нанося чувствительного ущерба ни подросту, ни кустарникам опушек, ни молодым насаждениям. В Каменной Степи косуля не требуетникакой заботы, кроме охраны, так как даже в самые многоснежные зимы не страдает от бескормицы. К сожалению, ограниченность лесопокрытой площади не позволяет надеяться, что когда-либо это животное станет здесь многочисленным.
Однако не только недостаток территории и постоянное беспокойство от человека, но и лисица, живущая в оазисе буквально бок о бок с косулей, не дает ей расплодиться. Лисица не опасна для взрослого животного даже зимой, но мимо косуленка не пройдет спокойно: отнесет, придушив, к своей норе, где ждет ее с добычей выводок. Лисица - абориген Каменной Степи, ее постоянные многолетние норы, с несколькими выходами каждая, можно встретить на сурчинах и в труднопроходимых зарослях некосимых залежей, и в лесополосах, прибалочных и полезащитных.
Лисицы чаще ловят полевок и мышей. Изредка удается украсть из семьи сурчонка, полакомиться зайцем или зайчонком, а ранней весной собирают они погибших за зиму ежей, оставляя от них лишь колючую шкурку, летом ловят ежат. Но самая сытная жизнь наступает для всех лисиц округи в те дни, когда начинает пробовать крылья грачиный молодняк. Это приходится на тот период, когда лисята уже отвыкают от материнского молока и сами разделываются с принесенной добычей. Лисицы промышляют в грачевниках днем и ночью. Площадки возле нор в это время обычно устланы черным грачиным пером.
Недавно в одной из окраинных прибалочных полос обосновалась семья домоседов-барсуков, создавших на склоне настоящий подземный городок, выбросив на поверхность несколько кубометров грунта. Этих зверей можно считать еще новоселами. Возможно, что потомки первых барсуков обоснуются и в других частях оазиса.
Каменная Степь с ее необыкновенно богатым разнообразием угодий и особым режимом землепользования - идеальное местообитание зайца-русака. Исконно степной зверек русак не опасается проникать даже в центральные части лесостепных боров и дубрав. Густые, широкие, высокоствольные лесополосы представляют для него прекрасные убежища в бесснежный период и кормят зимой. По обкусанным им веточкам даже через год можно установить высоту снежного покрова в том или ином насаждении, но те же лесополосы летом для зайцев почти бескормны ввиду отсутствия в них трав. Поэтому, переждав долгий день под сенью деревьев и кустарников, русаки, не дожидаясь наступления темноты, выходят на межполосные поля. Отвыкшие от охотничьего преследования зверьки позволяют наблюдать за собой, а в период майского гона, пренебрегая опасностью, скачут где угодно, не обращая внимания на человека, а тем более на хищных птиц, охотящихся на полях.
Ежегодно неподалеку от водохранилища много лет гнездится черный коршун. Он может часами парить на гребне воздушной волны, высматривая подходящую добычу. Однако, будучи скорее неторопливым собирателем, нежели активным охотником, он ежедневно по несколько раз осматривает оба водохранилища в надежде выловить рыбешку или улетает к безлесным балкам ловить по их склонам молодых сусликов. У него хватает смелости напасть на беззащитного птенца, но взрослые птицы не опасаются его когтей. Основное его питание - рыба. И когда выводок покидает гнездо, родители приводят коршунят к воде, где они медленно осваивают опыт самостоятельной охоты. Возможно, что гнездившиеся прежде в Каменной Степи серые вороны переняли у коршуна способ ловли ослабленных рыбешек. От ворон это переняли грачи, а от тех - скворцы. Нигде, кроме Каменной Степи, не встретишь таких рыболовов, и на водохранилище за ними можно наблюдать каждое лето.
Другой, более распространенной, похожей на коршуна хищной птицей является мышелов-канюк. который прекрасно уживается в лесных полосах рядом с вороном.
Рассказ о животных лесных полос в Каменной Степи не будет полным, если обойти вниманием вездесущих ежей, а их тут очень много. В долгие весенние сумерки и тихой осенней ночью в сухую погоду в любой полосе слышен негромкий шорох. Шуршат опавшими листьями ежи. Летом, пока ежата не ушли от матерей, ежихи заняты поисками добычи и днем, но из-под полога полос не выходят. Безбоязненно бегают колючие отшельники по ночному поселку, заходя даже в открытые подъезды домов. Какой-то урон птицам, гнездящимся на земле, ежи, безусловно, наносят, но заметного снижения численности соловьев, овсянок, пеночек по их вине не происходит. На зиму еж не сооружает никакого специального логова: зарывается в опавшие листья и спит, как под одеялом, у подножья какого-нибудь куста или между выпирающими корнями у комля старого дерева.
Более постоянной фауна лесополос бывает лишь в короткое время вывода птенцов и детенышей, после чего у одних начинаются семейные или стайные кочевки, у других - расселение молодняка и поиск новых угодий; происходит перелет. Каменная Степь с ее насаждениями и водоемами давно привлекает при перелете многих не гнездящихся здесь птиц. Некоторые из них даже в период кратковременных транзитных посещений могут стать довольно влиятельными членами биоценоза. Пролетных птиц соблазняет не только обилие насекомых, уходящих в полосы на зимовку, но и ягодный корм. Там, где по опушкам растут кусты черной бузины, задерживаются славки, горихвостки, пеночки. Иногда в лесополосах останавливаются стаи вяхирей: голубей привлекает урожай желудей, а в отдаленных глухих лесополосах они собираются на ночевку.
Весенний пролет птиц через Каменную Степь идет стремительнее, без длительных остановок, и в хорошую погоду стаи и одиночки минуют оазис очень быстро. Ночами в столбе яркого света над фитотроном постоянно появляются светлые силуэты дроздов и других мелких птиц. В дни кратковременного весеннего ненастья в лесополосах скапливается столько пернатых, что невольно возникает опасение: а смогут ли они прокормиться. Но едва минуют дожди, отступит холод, как снова приходят в движение соловьи, мухоловки, иволги, сорокопуты, устремляясь к местам гнездовий.
Ежегодный обильный урожай мелкоплодного боярышника издавна притягивает в Каменную Степь свиристелей и дроздов-рябинников. Однако хохлатые странники - свиристели обычно не задерживаются надолго, особенно если морозы устанавливаются до снегопадов, лишая этих птиц водопоя. Тогда никакое изобилие вкусного корма не может задержать их. Торопливо обрывая плоды, свиристели специально бросают половину их, а то и больше на землю. Такое поведение птиц может лишь удивить: ведь впереди зима, но свиристели таким образом обеспечивают себя кормом на обратный путь весной. Подкормившись, птицы улетают, унося в себе семена каменностепных рябин и боярышников. Дрозды-рябинники ведут себя иначе: они остаются на месте, пока не оборвут все, что уцелело после свиристелей, а часть птиц не покидают оазис до начала весеннего перелета.
Любители ягодного корма в Каменной Степи "обязаны" заповедным некосимым залежам, заросшим (местами до полной непроходимости) кустами боярышника, жимолости татарской. Здесь же немало груш, яблонь, терна, шиповника, семена которых занесены сюда скорее всего лисицами, а не птицами.
Подрастает в Каменной Степи искусственный лес, и некоторые пруды становятся все более похожими на маленькие лесные озера. Каждую весну в их чистой воде рождается многотысячное поколение зеленых жаб, жерлянок, чесночниц и остромордых лягушек. В воде они живут лишь в стадии головастиков и возвращаются в воду, чтобы продолжить род. Так, маленькие, словно мухи, жабята сначала темной каймой сидят на границе воды и суши, а потом в одну из ночей расползаются в разные стороны. На день они прячутся под листья, земляные комья, затискиваются в трещины, образовавшиеся в богатой органическими остатками черноземной почве.
Весной, едва стает в лесополосах снег, приходят в пруды остромордые лягушки. Вода еще холодная, в ней плавают остатки льда, и молчат озерные лягушки. А эти, поголубев до неузнаваемости, так что кожа отливает тусклым перламутром, беспрестанно и негромко квакают. Тихой ночью это квакание напоминает отдаленный лай множества собак. Вскоре к этим звукам добавляется негромкое подводное ворчание чесночниц. Как только немного прогреется мелководье, с него раздаются мелодичные трели жаб и заунывные стоны жерлянок. Голос жерлянки, за который ее называют бычком, похож на короткий стон, едва слышимый за десять шагов, но когда стонут во всех прудах и водохранилищах тысячи таинственных существ, их голоса сливаются в один сплошной звенящий звук, повисающий над Каменной Степью.
Раз есть лягушки, значит, есть и охотники на них: на прудах и в прибалочных полосах ужи - не редкость. На прочую водную живность охотятся болотные черепахи, перебравшиеся сюда с ближней речушки. И первая рыба, золотой карась, появилась в прудах без помощи человека: икру занесли утки. Но в небольших водоемах, быстро перенаселив их, измельчали карасики, и, наверное, самый старый из них может уместиться на детской ладони. Зато водохранилища с их миллионами кубометров чистой воды при правильном ведении хозяйства могут давать немало товарной рыбы, да и раков в них достаточно. Пока же только любители ловят на крючок плотву, окуня, серебристого карася, иногда щуку.
С весны до ледостава на водохранилищах останавливаются и живут множество водоплавающих и околоводных птиц. Заметнее всех серые цапли, прилетающие сюда из большой колонии в Шиповом лесу. Пересыхающие мелководья водохранилищ - любимое пристанище озерных чаек и разных куликов. В апреле токуют по берегам чибисы, восхищая мастерством полета. Тут же они и гнездятся по низкотравным пологим склонам и на ближних полях озими или многолетних трав. В разгар пролета табунками, парами и в одиночку плавают по мелкой зыби чомги, чирки, речные утки, красноголовые нырки и хохлатые чернети. Отдыхают величавые лебеди. Для рыболова - зимородка находится обрывчик, чтобы выкопать в нем гнездовую нору. В прибрежных зарослях тростников день и ночь поют горластые камышовки, В жаркий полдень из поселка института прилетают пить стрижи и ласточки-касатки, а у береговых ласточек здесь своя постоянная колония.
В единую экологическую систему, сложившуюся в Каменной Степи, входит и растущий поселок института со своеобразной фауной полугородского-полусельского типа. Под крышами многоэтажных домов в соседстве с деревенскими ласточками обосновалась колония черных стрижей. На одних и тех же деревьях выводят птенцов обыкновенная горлица и горлица кольчатая почти городская птица. Здесь раньше, чем в лесополосах, появляются весной пересмешники - скворцы. Больших синиц в поселке больше, чем в самых старых насаждениях оазиса. Домовый сыч гнездится, наверное, со дня основания Каменностепного опытного лесничества. В иные зимы возле домов, конкурируя с хорем, каменной куницей и кошками, охотится лесная сова - неясыть, вылавливая крыс. Зимой же сюда чуть ли не ежедневно прилетает ловить расплодившихся голубей ястреб-тетеревятник. Галки, сороки, воробьи, грачи, иволги, зяблики, мухоловки, щеглы, городские ласточки - вот далеко не полный перечень пернатых обитателей строений и насаждений институтского поселка.
С 1979 года в Каменной Степи начаты работы по акклиматизации фазана. Естественный ареал его распространения проходит значительно южнее (там, где в зимнее время нет устойчивого снежного покрова), однако обилие корма (плоды боярышника, рябины, ирги), а также проведение специальной подкормки в зимнее время позволили им хорошо прижиться и успешно размножаться.
Напомним, что в рацион питания фазанов входит и такой злостный вредитель как колорадский жук и его личинки. В системе лесоаграрных ландшафтов создаются благоприятные условия для размножения зайца-русака, серой куропатки, перепела.
Все эти факты свидетельствуют о том, что лесоаграрные ландшафты при правильной организации могут быть неплохими охотничьими угодьями, Однако на территории Докучаевского оазиса, объявленного заказником, установлен и поддерживается почти заповедный режим. Лесостепные экосистемы также чрезвычайно богаты по числу видов и биомассе беспозвоночными животными, особенно - почвенными.
Большинство энтомофагов, паразитирующих на опасных вредителях леса и сельскохозяйственных культур, зимуют и получают дополнительное питание в лесных полосах. Например, на облесенных полях Каменной Степи обычно встречается тлевых коровок в пять-шесть раз больше, чем на посевах в открытых местах, так как жуки летнего поколения не улетают на зимовку в отдаленные места, а остаются под подстилкой лесных полос. На облесенных полях в два-три раза больше встречается жужелиц, основная масса которых является мезофильными насекомыми и концентрируется около лесополос, где выше влажность, больше затенение.
Увеличение численности орнитофауны и благоприятные условия для различных видов полезных насекомых (прежде всего энтомофагов) сдерживают массовое размножение вредных насекомых, позволяют резко сократить применение ядохимикатов.
Лесные полосы служат своеобразными фильтрами патогенных спор гриба, заразных микроорганизмов и бактерий. Они очищают и оздоровляют воздух, выполняя неоценимые бальнеологические функции, улучшают эмоциональный настрой тружеников сельского хозяйства. Кроме того, в лесных полосах растет много плодовых, ягодных и лекарственных растений. Эти весомые "невесомости" защитного лесоразведения в условиях Каменной Степи в отдельные годы превышают агромелиоративный эффект.
Сложившаяся экологическая система не закрыта для вселения новых видов, но со временем этот процесс замедляется. Кроме того, не каждый новосел обязательно становится постоянным обитателем оазиса, даже не встречая сопротивления со стороны аборигенов. Это прежде всего относится к тем животным, которые обитают разобщенно, владея огромными индивидуальными или семейными территориями, таким, например, как крупные хищные птицы. Прогнозы зоологов, изучавших фауну Каменной Степи и предсказывавших дальнейшие пути ее формирования, во многом оправдались, но было и немало неожиданностей, которые преподнесла сама природа. Так, отмечено регулярное гнездование тетеревятника, возникли барсучьи поселения, появились желтогорлые мыши и каменная куница.